Мысли его были совсем иными. Я тоже не мог отвести взгляд.
Орсон жалел меня и потому, что даже я сам не мог прочувствовать до конца, насколько пугала меня перспектива остаться совсем одному. Но больше всего он боялся за меня, поскольку видел неотвратимо надвигавшуюся на меня неумолимую безжалостную силу, которую мне самому видеть было не дано, ослепительное, огромное, как гора, колесо должно было проехаться по мне и оставить в своей колее мой пылающий прах. Иногда ты пугаешь меня до дрожи, сказал я. Орсон моргнул, тряхнул головой и, отбежав от меня, принялся резвиться вокруг надгробий, деловито обнюхивая траву и опавшие дубовые листья. Он вновь прикидывался самой обычной собакой. Может, я напугал себя сам? Может, его блестящие глаза оказались просто зеркалами, в которых я увидел собственные глаза, а в них отражение правды, которая гнездилась в моем сердце и на которую мне было страшно взглянуть? Пес совал нос так глубоко в землю, словно искал трюфеля, фыркал и мел хвостом по земле. Здесь занимались сексом белки! Скорей, скорей беги сюда и понюхай, как пахнет беличьим сексом! Ты заставляешь меня краснеть, сказал я псу. Во рту у меня попрежнему стоял вкус переполненной пепельницы, однако дьявольская апатия отпустила меня. Прежде чем поднять с травы велосипед, я встал на колени и, обернувшись, посмотрел на могильный камень, на который до этого опирался спиной.
Все еще покоишься с миром? Но меня всегда поражало даже не то, как тебя зовут, а то, как поразительно долго ты прожил. Девяносто шесть весен и зим. Если же врачи окажутся плохими прорицателями, если будет попран закон вероятности, а судьба возьмет отгул, я смогу проскрипеть даже до сорока восьми. Я не знал, кем был этот человек, что он делал в течение почти целого отпущенного ему века, делил ли он свои дни с одной скачать бесплатно знакомство с девушками или пережил трех, стали ли его дети священниками или серийными убийцами, да и не хотел этого знать. Я придумал для этого человека насыщенную жизнь. Я верил в то, что ему довелось страстно любить и быть любимым, что он был воином и поэтом, искателем приключений и ученым, музыкантом, художником и моряком, проплывшим семь морей и не пасовавшим ни перед какими препятствиями. До тех пор пока он является для меня всего лишь именем на могильном камне, я могу представлять его кем угодно и с полным правом вновь и вновь жить за него долгую жизнь, которую этот человек провел под солнцем. Затем я встал в полный рост и сделал шаг к соседнему надгробию, прислоненным к которому под неусыпным надзором каменного ангела стоял мой велосипед. Я посмотрел в ту сторону, куда были устремлены угольные глаза пса, и увидел долговязую, с опущенными плечами фигуру человека, пробиравшегося между надгробий. По его размерам и светившейся зеленоватой панели я поначалу сделал вывод, что это сотовый телефон.
Мужчина принялся нажимать кнопки, и кладбищенскую тишину нарушили мелодичные нотки электронного набора. Однако звук был не таким, как бывает от телефона. Ветер накинул на лицо луны рваный шарф облака, и неизвестный поднес предмет поближе к лицу, чтобы лучше видеть зеленый, как незрелое яблоко, дисплей и то, что на нем высветилось. Скудный свет от прибора упал на лицо мужчины, но этого оказалось достаточно, чтобы я в тот же момент узнал его. Орсон больше не издавал ни звука, хотя шум ветра в широких кронах дубов наверняка заглушил бы его ворчание. Наконец он повернулся и пошел направо, к церкви. Он так и не догадался о нашем присутствии, хотя теперь нас с ним разделяло всегото метров пятнадцать.
Орсон взглянул на меня. Добравшись до цели, он спустился по каменным ступеням, которые вели в подвал. Чтобы не потерять мужчину из виду, мне приходилось следовать за ним почти по пятам. Остановившись всего метрах в трех от первой ступеньки и под углом к входу, я заглянул вниз. Он снова посмотрел на таинственный прибор в своей руке, выключил его и сунул во внутренний карман пиджака. Затем извлек из другого кармана еще один предмет, разглядеть который изза скудного освещения мне не удалось. В отличие от первого в нем ничего не светилось. Однако, несмотря на бормотание ветра и шелест дубовых ветвей, я отчетливо расслышал несколько последовательных хлопков и скрежещущие звуки.
Затем раздался громкий щелчок, еще один и еще. После четвертого щелчка мне показалось, что я узнаю эти звуки. Это приспособление оснащено тонким стержнем, который всовывается в замочную скважину и оказывается прямо под кулачками замка. Когда вы нажимаете на курок, из стержня выпрыгивает вверх тонкая стальная пружина, нажимая на некоторые кулачки и выстраивая их в нужном порядке для того, чтобы замок открылся.
